Содержание >> Применение акта амнистии к убийце >

28. Самое выдающееся событие и первый прокол адвоката Муратова

Итак, 22 декабря 1999 года я по совету адвоката Муратова А.И. направил в Калязинский районный суд краткое возражение на частный протест прокурора Шалаева Ю.А., а 21 января 2000 года я получил письмо с сообщением о дате слушания в Тверском областном суде – 15 февраля в 11 часов.
По мере приближения этой даты мной все сильнее овладевала какая то необъяснимая тревога. Конец января и начало февраля 2000 года в Москве были очень снежными. Я себе легко представлял, как из-за плохой погоды, или из-за какой-либо еще задержки в пути мы с адвокатом Муратовым опаздываем на слушание на десять минут, а нам уже выносят готовенькое решение Тверского областного суда, на блюдечке, как говорится, с голубой каемочкой. В общем, мое подсознание довело меня до такого состояния, что мне ничего не оставалось делать, кроме как сесть и написать развернутое возражение на частный протест прокурора Калязинского района от 3 декабря 1999 года. Текст возражения занял всего полторы странички. Но в них – доказательство незаконности и необоснованности (иными словами – преступности) этого частного протеста прокурора Шалаева. До слушания оставалось еще больше недели, и я мог бы отправить это свое возражение почтой из Москвы (письма из Москвы в Тверь и обратно обязаны доходить за четыре дня), но боязнь того, что письмо может не поспеть к сроку и я обязательно буду опять обманут, погнала меня в воскресенье шестого февраля 2000 года в Тверь, где я и отправил свое письмо из какого-то почтового отделения – так спокойнее (срок доставки – один день).
На следующей неделе я приехал в юридическую консультацию №20 Московской городской коллегии адвокатов к адвокату Муратову А.И., чтобы оплатить его участие в слушании в Тверском областном суде. Когда формальности были выполнены, я поехал с улицы Старая Басманная, где находится консультация №20 МГКА, к себе на работу. Со мной поехал и адвокат Муратов, поскольку он жил неподалеку от того места, куда направлялся я. В машине я и сказал ему, что на всякий случай я отослал в Тверской областной суд своё возражение на частный протест прокурора Шалаева Ю.А. При этих словах я протянул ему две странички с текстом возражения. Адвокат Муратов сидел на заднем сиденье моей «Таврии», и поэтому я не мог видеть его лица. Но я слышал его голос. Адвокат Муратов прочитал мое возражение, и неожиданно изменившимся - словно осипшим - голосом сказал всего три слова: «Я не возражаю». И всё.
Вообще-то я никак не готовился к этому моменту, и я не считал, что, отправляя в Тверской областной суд свое возражение на очередной частный протест прокурора Шалаева Ю.А., я делаю какой-то хитрый ход против судей Тверского областного суда и против своего адвоката Муратова А.И. - этим своим действием я просто застраховался от весьма вероятных неожиданностей. Но все-таки реакция Муратова запала мне в память. Хотя бы для приличия он мог бы положительно отозваться о каком-нибудь обороте или, наоборот, указать на какой-нибудь недостаток текста. Но больше слов не было. Да… Как я теперь это всё оцениваю, не совладал с собой адвокат Муратов А.И., не совладал. Но совсем не этот факт, терпеливый мой читатель, я считаю самым выдающимся событием. Случилось еще нечно такое, чего, я абсолютно в этом убежден, ни разу еще не происходило в российской судебной практике - очередной уникальный случай! Это произошло несколькими днями позже.
Накануне слушания в Тверском областном суде у меня на работе что называется "грянул телефон" - это был звонок из Тверского областного суда - звонившая представилась Монаховой Галиной Петровной. Она сообщила мне, что слушание отменено, протест отозван, приезжать в Тверской областной суд завтра не нужно.
Вспомни, любезный мой читатель, с какой высокой колокольни сколько раз Тверской областной суд смачно плевал на мои права потерпевшего (и сколько еще будет плевать - увидишь), а тут – нате вам, звонят и предупреждают! Было от чего порадоваться и над чем подумать. Радоваться прежде всего тому, что не нужно было завтра ранним, темным, холодным и сырым февральским утром тащиться за сто пятьдесят километров на своей раздолбанной "Таврии" по заснеженной трассе в Тверь - как гора с плеч. И еще я порадовался тому, что сработало мое возражение, не зря я потратил целый выходной день на поездку в Тверь, – цель достигнута; а задуматься – над тем, почему они все-таки решили меня предупредить?
Я понял это значительно позже – просто адвокат Муратов А.И. не захотел попусту тащиться в Тверь – ведь было ясно: протест прокурора Шалаева при наличии этого моего письменного возражения удовлетворен не будет. И поэтому адвокат Муратов, созвонившись с Тверским областным судом и убедившись в этом, попросил их, чтобы они мне позвонили и дали отбой.
Недоверчивый читатель может сказать, что это – не факт, что может случиться и такое, что по редчайшему стечению обстоятельств номер моего служебного телефона попался на глаза сердобольному человеку - судье Монаховой Галине Петровне, и она, выглянув в окно и увидев на дорогах скользкую снежную жижу и зная, что слушание по моему делу завтра не состоится и что мне, многострадальному потерпевшему, придется завтра понапрасну потратить весь день, вдруг сжалилась надо мной и позвонила по междугородному телефону. Поэтому недоверчивый читатель скажет, что вероятность такого случая ненулевая. Может быть, такой читатель и найдется; и даже найдется наверняка! Но пусть этот читатель прочитает изложенное ниже описание событий за 2000 год, - он, я убежден, изменит свое мнение.

ВОПРОС 79: Почему судья Тверского областного суда Монахова Г.П. предупредила потерпевшего об отмене слушания? ГОЛОСОВАТЬ

Вперед