Содержание >> Сюжет для Голливуда >

15. Последний сон

Я давным-давно не был в театре. И как-то уже и не тянуло. Но вот недавно Наталья Мошкина - жена моего друга Михаила - два раза вытащила меня в "Театр на Таганке". Почему-то обе пьесы оказались по Булгакову. Сначала, это было в конце 2007 года, был "Мастер и Маргарита", а во второй раз, 28 января 2008 года, показывали "Театральный роман".
Буфет оказался в театре очень достойный.
Но, кроме этого открытия, мне засела в голову еще одна, совершенно неожиданная, мысль. Последний месяц - январь 2008 года - я как раз занимался тем, что в свободные от изнурительной работы в отделе автоматизации коммерческого банка и от бытовой домашней текучки часы дописывал диалоги этой последней главы моих "Недосужих домыслов". Так вот эта "неожиданная мысль" состояла в том, что я вдруг представил, что эти самые диалоги, если уж и дальше дать ход своей убогой фантазии, вполне могли бы послужить основой для современной, если можно так сказать, пьесы. Но для пьесы нужен достойный финал. А заканчивать свои "Домыслы" диалогом между Умником и Иудой мне совсем не хотелось - слишком много чести. И нет перспективы.
И все дни после 28 января 2008 года в моем подсознании тайно скреблась эта мысль о необходимости достойного финала. И почему-то именно в эти дни мне стал вспоминаться сон, который приснился мне несколько месяцев назад.
Тогда я этот свой сон совершенно не понял и о нем благополучно забыл.
Ни журналов, ни дневников я не веду, но иногда, если есть что, стараюсь записать.
Записал я и тот свой сон.
И вот теперь до меня дошло, что в последнем акте этой моей "пьесы" должна быть не выдумка, какой бы реальной она ни могла оказаться, а только чистая фактическая правда, каковой и является этот мой сон в ночь на

11 сентября 2007 года.
Передо мной большое, словно выпуклое едва запорошенное снегом поле. Впереди длинной цепочкой, один за одним, след в след, уходят от меня по снегу люди. Я тоже иду вслед за ними. На поле то тут, то там заметны странные небольшие неровности. Я иду в этой цепочке последним и вглядываюсь в одну из этих странных неровностей, мимо которой проходит идущий впереди меня. Эта неровность приковывает мой взгляд. Когда я подхожу ближе, я угадываю в ней засыпанную снегом человеческую фигуру. Все, кто прошел впереди, ничего не заметили и не остановились, или не обратили внимания, или заметили и обратили внимание, но молча прошли мимо.
Я останавливаюсь возле этого засыпанного снегом человеческого тела. Громко кричу - стараюсь позвать ушедших вперед, а меня никто не слышит – они идут и идут, идут не останавливаясь и не обращая на мои крики никакого внимания. Один - последний - остановился и посмотрел в мою сторону. «Здесь человек замерз! Здесь человек замерз!» - кричу я ему дважды, но тот повернулся и молча пошел вслед за всеми.
Я опускаюсь на корточки и аккуратно счищаю снег с головы, а там – ровный гладкий прозрачный лед, какой устанавливается на спокойной реке после сильного ночного мороза, а под ним в едва заметно струящейся воде – спокойное лицо моей бабушки – Анастасии Константиновны Барышниковой. Она совершенно отчетливо шевелит губами - что-то мне как-то странно-спокойно говорит, а я совсем не слышу ее голоса.

Все эти дни, после 28 января 2008 года, я все думал, впрочем, не очень настойчиво - не как над шахматной задачей, а так, как перед картиной - что же говорила мне моя бабушка Анастасия Константиновна, и что этот сон может означать? И никак не мог сообразить, потому что бабушка мне не снилась уже много-много лет. Дошло до меня только сейчас, когда стал это все описывать. Если снилась бабушка, значит все происходит в Ордынке. А с Ордынкой у меня был связан только один, снившийся мне много раз, кошмарный сон, который прекратился, когда мне решил помочь депутат Государственной Думы Гудков Г.В. и когда за дело взялась помощник депутата Татьяна Скрипкина (глава 7.25, http://www.kto-ubil-ng.ru/page/page.php?pgid=147&k=25).
Я понял, что этот мой сон - закономерное продолжение и печальное окончание того моего кошмарного сна: упавший в поле за деревней огромный - в пол-неба - самолет оказался не сном, а реальностью, и разбросанные взрывом люди остались лежать в поле - раненые были брошены, а мертвые не убраны, их всех засыпало снегом, а все свидетели ушли между ними туда - к лесу, на север, где зимой не бывает света, в сторону шоссейной дороги "Калязин - Кашин - Тверь", а я остался в этом поле один среди замерзших людей. И наступила долгая, окончательная зима.
Неужели именно об этом говорила мне моя бабушка Анастасия Константиновна Барышникова из под тонкого прозрачного льда замерзшей реки Медведицы?

******************************

Перед записью этого сна в своем обрывочном дневнике я увидел две других, которые и привожу, потому как теперь я совершенно отчетливо понимаю, что с приведенным выше текстом они связаны какой-то одной единственной точкой во времени и пространстве, как связаны в единое целое точкой вершины пирамиды три плоскости ее сторон.

******************************

07.08.2007
Позавчера приснилась Наталья. Давно уже не приходила. Два дня не мог сесть и записать, потому что было жалко расставаться с этим ощущением.
Встретил ее на улице недалеко от дома (в Волковом переулке), а ощущение было такое, словно бы она, на что-то обидевшись, давно ушла из дома и долго не возвращалась. Я, осознавая себя виноватым, начал ее уговаривать вернуться, а она решительно отказывалась.
В конце сказала: «Все, Коля, я ухожу. Теперь я буду жить отдельно».

******************************

Запись без даты (перед записью от 07.08.2007)

"Путин посоветовал Миронову избавиться от "уголовников" типа Ройзмана".

******************************

Я знаю, почему они не пустили в Государственную Думу Евгения Ройзмана. Потому что благодаря его депутатскому запросу в Администрацию Президента убийца моей жены на слушании 26 сентября 2006 года, через десять лет после убийства, в день рождения Натальи, признал свою вину в убийстве.

Один народный депутат оказался сильнее двадцати двух прокуроров, двадцати одного судьи, восьми следователей, одиннадцати судмедэкспертов и трех адвокатов потерпевшего, которые сделали все, чтобы я не смог этого добиться.

Они не пустили в Государственную Думу России Евгения Ройзмана потому, что они боятся людей, которые не боятся правды.

И меня снова захлестнуло чувство вины, как перед инспектором ГАИ ДПС РОВД Калязинского района Ивановым Андреем Николаевичем, которому пришлось уйти из милиции и уехать из города из-за того, что он, возмущенный лживыми анализами калязинского доктора Дубровского, повез пьяного убийцу Малькова И.В. ночью за двадцать километров из Калязина в Кашин, где у того все-таки было зафиксировано алкогольное опьянение; как и перед тем неизвестным калязинским милиционером, который первого июля 1996 года перед двухэтажным зданием РОВД Калязинского района предупреждал меня об опасности председателя суда Калязинского района судьи Лебедева Людвига Михайловича; как и перед той медсестрой ЦРБ города Калязина, которая сказала нам с Галиной Петровной, что этим бандитам ничего не будет; как и перед многими другими, которые, возможно, рассчитывали на меня, которые верили, что я не сдамся.

Вперед