О проекте
Содержание
1.Пролог
2."Разговор" с Всевышним 26.06.2003 г.
3.Туда, где кончается ночь
4.Первое расследование
5.Первое слушание
6.Применение акта амнистии к убийце
7.Отмена применения акта амнистии
8.Последний круг
9.Гурская Наталья Аркадьевна
10.Сомнительные законы
11.Теоремы Справедливости
12.Недосужие домыслы
13.Встреча с сатаной
14.О национальной идее
15.Эпилог
Статистика
1.Ответы на вопросы
2.Показать вердикт
3.Тексты и копии материалов уголовного дела
4.Тексты и копии материалов гражданского дела
5.Полный список действующих лиц
6.Статистика
7.Комментарии читателей
8.Сколько стоит отмазаться от убийства
ПОСЛЕ ЭПИЛОГА
1.Ошибка адвоката Станислава Маркелова - январь 2009 г.
2.Карьера милиционера Андрея Иванова (или Почему стрелял майор Евсюков?) - 18.01.2010
3.Ложь в проповеди патриарха Кирилла и правда рэпера Ивана Алексеева - 30.04.2010
4.Что такое Общественное движение Сопротивление? - 2014 г.
поиск
Содержание >> Первое расследование >

9. Встреча с реальным и сказочным чудовищами. Следователь Бородкин в Москве

В августе месяце 1996 года, не помню точно день, мне позвонил следователь Бородкин и сказал, что получил из Твери заключение судмедэкспертов, из которого следует, что смерть Натальи «не связана с причиненным ей ударом». Я передал это сообщение адвокату Гоцеву, на что он сказал: «Вы меня расстроили этим сообщением Бородкина. Будем заявлять ходатайство о проведении повторной судебно-медицинской экспертизы, и напишем жалобу в Генеральную прокуратуру: следователю Бородкину нужна помощь со стороны областной прокуратуры». После чего Гоцев рассказал мне очередную историю про то, что преступление есть, а наказать – невозможно. Впоследствии Гоцев будет неоднократно внушать мне мысль о том, что пусть даже если калязинские не предъявят Малькову обвинение в убийстве, то в причинении мне тяжких телесных повреждений предъявят обязательно, а это – до восьми лет лишения свободы: «Вам что, мало? И потом, если судмедэксперт ошибается, эту ошибку можно исправить только эксгумацией. А эксгумация – ведь это не по-христиански».
Интересно, можно ли придумать более беспомощное состояние человека, чем то, в котором я оказался наедине со следователями, судебно-медицинскими экспертами, моим адвокатом Гоцевым М.В.? Наверное, так же ощущают себя потерпевшие кораблекрушение в океане. Я твердо знал, что заключение судмедэкспертов про аневризму сосуда головного мозга у моей жены – чистое вранье. Здесь у них вышла промашка: женщин физически крепче Натальи надо было еще поискать. И с сосудами у нее заведомо было все нормально: я прекрасно помнил, как за шесть месяцев до этого, в конце декабря 1995 года, когда мы с братом и Галиной Петровной перед новым 1996 годом сидели за столом в нашей деревне (конечно, немного выпили) и обсуждали стоявшие в те дни большие морозы (минус 28 градусов по Цельсию), Наталья сказала: «Хотите, сейчас искупаюсь в снегу?». Она была настоящая сибирячка – все «купальные сезоны» в нашей деревне открывала и закрывала именно она. Мы, сидящие за столом, конечно, начали ее подзуживать. Она немедленно разделась и выскочила на улицу. Вернулась вся мокрая от растаявшего на ее горячем теле снега. Мы, разумеется, захихикали – сказали: «Растерла горсточку! А слабо еще раз?». Она снова – на улицу, а мы смотрели в окно, как она барахталась в сугробе, как заправская сибирская лайка. Наталья была как живая ртуть. Много позже, через годы, когда мы с друзьями на одной из наших встреч в очередной раз поднимем за Наталью отдельный тост, наш сосед по деревне здоровяк Сергей Воронин скажет: «Я поспать-то люблю, но, бывало, когда утром выхожу на крылечко, вижу твою Наталью, как она шустрит по огороду или бежит за водой, - а она вечно в купальнике, в любую погоду, - так словно сам зарядку сделал».
Так что я твердо знал, что все слова о якобы обнаруженной аневризме сосуда головного мозга у моей жены были ложью, а точнее - преступлением. И, кроме того, я же видел этот смертельный удар Малькова, и я видел след от этого удара на левом виске жены. Но от этого мне не становилось легче, а может быть даже и еще хуже. В общем, я, если продолжать сравнение с потерпевшим кораблекрушение, выгребал, как мог – просто старался держаться на поверхности.
Итак, в сентябре месяце мне снова позвонил следователь Бородкин – сказал, что приезжает в Москву с уголовным делом и другими материалами для передачи на повторную судебно-медицинскую экспертизу в Республиканский центр судебно-медицинской экспертизы на Садово-Кудринской улице. Просил встретить его, так как он привез еще и деньги за то, что осталось от моей машины. Просил копию техпаспорта на машину.
Встретились на Савеловском вокзале. Я спросил Бородкина, что написано в акте технической экспертизы по моей машине. На что он ответил: «Восстановлению не подлежит». Он передал мне деньги – один миллион семьсот тысяч рублей (по тем временам - около трехсот долларов), а я ему – копию техпаспорта и свою расписку в том, что я забрал свою машину. За новую машину за год до этого мы с Натальей отдали три тысячи долларов США.
Я проводил Бородкина на Садово-Кудринскую улицу дом 3, где размещается Республиканский центр судебно-медицинской экспертизы РФ; видел в его сумке заметно распухший том уголовного дела и завернутую в газету баночку, в которой, как было написано в сопроводительном письме (л.д. 224, том.1), находился «сырой материал из трупа Гурской Н.А.» - кусочки мозга моей жены Натальи, того мозга, который принял решение о том, что меня надо спасать.
В книгах древних пророков много разных мыслей, не каждая из них – истина, но есть одна совершенно бесспорная: «Дайте сикеру погибающему и вино огорченному душею; пусть он выпьет и забудет бедность свою и не вспомнит больше о своем страдании» («Притчи» 31:6).
Эх, где здесь кафе «Олень»? Сейчас на этой, как мы ее раньше называли, «стекляшке» висит вывеска с названием «Кафе «Суфле».

 Где мой старый знакомый – актер Георгий Милляр? Сейчас я бы с ним выпил. Лет двадцать пять назад я забежал в это – прямо возле неизвестного мне тогда Республиканского центра судебно-медицинской экспертизы - кафе как-то поутру часов в десять – захотелось чем-нибудь перекусить. Встал к стойке за каким-то перекошенным стари чком. Он взял графинчик с темной жидкостью, закуску, и отошел.
Я взял свое - яичницу, как сейчас помню, с хлебом, и стакан чаю, и опустился за соседний с ним столик – было утро выходного дня и кафе было почти пустое. Смотрю – старик берет свою снедь, перебирается за мой столик и усмехается: «Кхе-кхе, вчера такое было! Мой друг решил жениться. Живут вместе двадцать лет, и вот решили сыграть свадьбу. В «Пекине»! Что было! Вот – поправляюсь. Иду на работу! В театр! Мне – шестьдесят четыре. Захотел было на пенсию, но куда там - не отпускают! Не желаете коньячку?» - обратился он ко мне. Я не пожелал - просто потому, что был молод и не пил вообще, и, кроме того, коньяку у старика было немного. Старик не обиделся. Выпил рюмочку, после чего меня спросил, не узнаю ли я его. Я вгляделся в его лицо и отрицательно покачал головой. Он назвал несколько фильмов и свою фамилию – я виновато пожал плечами.
Тогда он сморщил свое и без того морщинистое лицо, приоткрыл рот, втянул туда свои тонкие бескровные губы, двумя руками оттопырил свои уши так, что они стали торчать перпендикулярно к голове, и заквакал. Я расхохотался: я узнал его - это был Квак! Он же играл в разных фильмах и Кащея Бессмертного, и Бабу Ягу, и палача. Вспомнил я и классическую фразу из того детского фильма. Я с сожалением оглядел кафе - я не искал старого актера
Георгия Милляра: его уже не было на этом свете. Но фраза осталась: «Еще десять тысяч ведер – и золотой ключик у нас в кармане!».
Я был в самом начале своего пути.
Тогда я еще не мог знать, что в результате моего похода за правдой материалы уголовного дела будут трижды направлены в эту высшую судебно-медицинскую инстанцию России - Республиканский центр судебно-медицинской экспертизы. Я еще не мог знать, что на преступные (противоречащие материалам уголовного дела и соответствующим законам и подзаконным актам) заключения этих ученых экспертов, кандидатов и докторов наук, я напишу две жалобы в Министерство здравоохранения, после
первой из которых (от 16.11.2001 г.) директора Республиканского центра судебно-медицинской службы, генерал-майора медицинской службы, доктора медицинских наук Томилина В.В. - это реальное, совсем не сказочное, чудовище, жирующее на крови убиенных - хватит инсульт (примерно в первой половине 2002 г.), и он будет смещен со своего поста, и попутно будет лишен звания Главного судебно-медицинского эксперта России. А после второй моей жалобы (от 28.04.2003г.) он и вовсе покинет стены Республиканского центра судебно-медицинской экспертизы и уйдет "на заслуженный отдых". Хотя, справедливости ради обязан сказать, что бесславный уход генерала Томилина В.В. последовал только после телефонного звонка в эту республиканскую судебно-медицинскую пещеру Татьяны Владимировны Скрипкиной - помощника депутата Геннадия Гудкова.

Вперед

 
  infopolit