Содержание >> Первое расследование >

13. Обвинительное заключение и письмо в газету "МК"

     Через девять дней, семнадцатого января 1997 года я получил по почте большой конверт из прокуратуры Калязинского района, в котором находилось отпечатанное на восемнадцати страницах обвинительное заключение. Из этого обвинительного заключения следовало, что обвинение в убийстве не предъявлено. Я – к Гоцеву: «В чем дело?», который мне в ответ – «С обвинительным заключением согласен – ничего не поделаешь. Но у Малькова осталось  обвинение по другой серьезной статье – до восьми лет лишения свободы. Вам что, мало? Надо идти на суд, посмотрим – что суд скажет: если им ничего не дадут, будем биться дальше».
     Напрасно сказал эти слова адвокат Гоцев М.В.: «…если им ничего не дадут…». Напрасно. Но ведь ему надо же было «готовить почву» к тому, что он собирался сделать. Я вдруг совершенно ясно понял, – словно солнце в пасмурный день неожиданно пробилось между туч, -  что именно так и будет: «им ничего не дадут»… если дальше я буду работать с юридическим центром "ТИАН" и адвокатом Гоцевым.
     Моя соседка по дому, с детства знакомая Татьяна Хуснутдинова, которая была  свидетельницей жены на нашей свадьбе, будучи в курсе моих сомнений относительно ведения следствия по уголовному делу прокуратурой Калязинского района и моим адвокатом Гоцевым М.В., уже давно говорила мне: «Напиши в газету «МК» Ольге Богуславской».  Я в те годы этой газеты не читал,  совсем не слышал об этой журналистке, и потому на слова Татьяны особенного внимания не обращал. И потом - написать письмо, в котором нужно рассказать всё, -  непросто. Для этого нужно было быть абсолютно уверенным в том, что ты будешь писать. А у меня вплоть до этих самых последних слов Гоцева оставалась надежда на то, что он работает честно.  Кроме того, я всячески откладывал этот момент, потому что  писать письмо было  тяжело. Но в тот самый день после этого разговора с Гоцевым я пришел домой и вечером сел за письмо в газету «МК» журналистке Ольге Богуславской. К утру написал и отправил. Я не помню содержания этого своего письма. Но это не был крик зверя, попавшего в капкан. Я помню свое безмерное удивление всем, что со мной произошло – как перед смертью. Заканчивалось это мое письмо только одной просьбой– помочь мне найти хорошего адвоката.
   С этого дня я стал регулярно покупать эту газету. Мне многое в ней не нравилось, но я искал статьи Ольги Богуславской. С тех пор уже прошло несколько лет.
   Сегодня, при  одной мысли об этой газете  в моем солнечном сплетении раскрывается ядовитый цветок отвращения, медленно по всему телу растекается фиолетовая отрава омерзения и доходит до кончиков пальцев рук, которые начинает разъедать тлеющий липучий огонь, словно от чужой крови. И это ощущение не исчезает до тех пор, пока я не вымою своих рук с мылом.
     Чтобы понять эти мои чувства, представь, читатель, следующую картину: в реке тонет человек, взывает о помощи (мне почему-то представляется Москва-река с богатой гранитной набережной); к этому месту лихо подкатывает телевизионная группа с камерами и журналистами, они начинают снимать процесс спасения: яркий свет софитов, уверенные команды в мегафон, размахивание спасательным кругом,  кидание каната; подтаскивают тонущего к самому берегу и … Снято! Потом на глазах у тонущего вся техника быстро сворачивается, грузится в машину, люди тоже садятся в машину и машина трогается. Но затем вдруг она приостанавливается, из нее выбегает невысокого роста полноватый человечек, подбегает к царапающему ослабевшими пальцами гранит набережной утопающему, берет с него деньги, после чего ногой отцепляет от гранита стынущие пальцы тонущего,  и, стараясь не замочить туфли, жмет ему ногой на голову; потом, немного подождав и убедившись, что дело сделано, бежит к машине, садится, и все уезжают.
     Сейчас я не могу точно сказать, приснилась мне эта картина или явилась плодом моего воображения.
     Это сейчас. А тогда я отправил письмо и стал ждать. Кончался январь 1997 года, время шло, убежденность в том, что Гоцев работал против моих интересов, росла, дата  слушания в суде (18 марта 1997 года) приближалась, мне нужен был другой адвокат.

Вперед