Содержание >> Отмена применения акта амнистии >

Два Знака. Тверь, 18 декабря 2001 г.

День восемнадцатого декабря 2001 года в Твери стоял морозный и солнечный. От вокзала я проехал до площади Капошвара на трамвае, там зашел в магазин канцтоваров и купил пачку бумаги для ксерокса (на тот случай, если вдруг в прокуратуре ее "случайно" не окажется ). Оттуда направился в сторону Симеоновской улицы, где располагается здание Тверской областной прокуратуры; пошел пешком, наслаждаясь зимним солнышком и хрустом снега под ногами. На подходе к Симеоновской я увидел впереди двух молодых людей с телекамерой, пристающих к прохожим. Я шел своей дорогой, но они меня не пропустили. Задали свой вопрос:
- Вы могли бы убить или утопить ненужного вам слепого котенка?
- Нет.
- Почему?
- Потому что не я дал ему жизнь – любая жизнь от Бога.
- А что бы Вы сделали?
- Постарался бы кому-нибудь отдать. Или оставил у себя.

Такие вопросы задавать на улице не очень корректно – это тема для хорошего сочинения. Потому что слепой котенок – это символ слабости жизни, но, кроме того – это еще и символ силы по отношению к этому котенку любого другого, кто не является таким же слепым котенком, это еще и символ безнаказанности за любое действие по отношению к этому слепому котенку. Да мало ли еще значений у этого образа. В общем, я проговорил в телекамеру, по-видимому, то же, что и любой другой. Однако ведущий – высокий молодой человек лет двадцати трех – твердо и бодро мне сказал: «Сегодня вечером вы можете на себя посмотреть по телевизору», и назвал канал или программу – уже не помню. После чего он отвернулся от меня в поисках другого объекта.
Но я, не знаю почему, задал ему свой вопрос:
- У вас прокурор области Аникин?
- Да, - был ответ.
- Я сам не тверской, я из Москвы. Передачи вашей не увижу. Я направляюсь в Тверскую областную прокуратуру. Пять лет назад в Тверской области у меня убили жену. При свидетелях. Ваши Тверские прокуроры пять лет покрывают убийцу.
Взгляд молодого журналиста ушел в сторону, бодрость духа обмякла, как наполовину спущенный воздушный шарик - я стал ему неинтересен. Чтобы больше не смущать молодого журналиста неприятным для него разговором, я спросил у него дорогу к областной прокуратуре, хотя сам её прекрасно знал.
Он мне её с радостью показал.
И я пошел.
«Интересно, - думалось мне, - понял ли этот журналист, что произошло - что ему сейчас самому жизнь задала тот самый вопрос, который он задавал другим. И он на этот вопрос ответил. Своим бездействием - даже не заинтересовался материалом. Интересно, сколько подобных «котят» успел утопить этот журналист за свою недолгую жизнь?
Ну да Бог с ним, с журналистом. Сейчас случилось нечто! Это Знак! Сегодня меня увидят все эти мальковы, виноградовы, давыдовы, бородкины, шалаевы, лебедевы, – каждый в своем поганом доме. А после неделю будут обсуждать, и еще месяц - думать. Пусть думают.
В этот момент я снова ощутил в груди сладкое тепло.
Я не читал научных трактатов знахарей и ведунов, и не знаю, что они думают о том, в каком месте у человека располагается душа. Но если кто меня спросит, я скажу – в груди, чуть выше солнечного сплетения, маленький комочек. Именно из этого места растекается по телу счастье, когда ты вдруг понимаешь, что ты не совсем оставлен высшими силами. И именно в эти моменты понимаешь, что происхождение слова «счастье» не имеет ничего общего со смыслом слова «соучастие». «Соучастие» есть и в банде, и в толпе, и в оркестре. А человек счастлив лишь тогда, когда он имеет «часть» с высшими силами, когда эти высшие силы дают ему знать, что он не брошен - дают ему Знак.
Уже значительно позже, почти через два года, когда я в очередной раз правил этот текст, я вдруг понял, что я, наверное, напрасно высказался здесь неуважительно о том молодом журналисте, который задавал мне свой вопрос про слепого котенка 18 декабря 2001 года в г. Твери. Ведь он мог и не поставить в эфир этот материал, но он все-таки это сделал, и это был его собственный ответ на поставленный ему лично вопрос. Почему я так уверен, что в тот день я все-таки был в тверском эфире? Потому что не пройдет и трех месяцев, как мне будут предъявлены тому доказательства.
С Симеоновской улицы меня отправили по другому адресу - проспект Победы, дом 30/19: оказалось, что следственный отдел Тверской областной прокуратуры размещается в отдельном здании. 18 декабря 2001 года меня принимал следователь Тверской областной прокуратуры Чарухчев Владимир Иванович – невысокий, в возрасте, полноватый, небритый, немного неухоженный мужчина – наверное, у него тяжело болела жена.
В ворохе в беспорядке лежавших на двух столах папках он нашел четыре тома моего уголовного дела. Я показал ему два постановления, копии которых мне были нужны, и он, вызвав сотрудницу прокуратуры, попросил ее эти копии сделать. Я попросил девушку заверить эти копии печатью и поставить дату - для Страсбурга. Из здания прокуратуры мы вышли вместе со следователем Чарухчевым. Я спросил его, как поживают работники отдела областной прокуратуры по надзору за следствием Суходольский, Буданов и Горьков, которые врали мне в своих ответах на мои жалобы в 1997 году. «Суходольский умер от рака, Буданов ушел в адвокаты, а Горьков, который был начальником отдела по надзору за следствием, переведен в другой отдел» - был ответ следователя Чарухчева В.И.
Разговорились о заключениях судебно-медицинских экспертов по факту смерти жены. Следователь Чарухчев сказал, что сам пришел в следователи из судебно-медицинских экспертов. Сказал также, что для эксгумации, на которой я настаивал в своих жалобах, оснований нет, поскольку обнаружена аневризма.
Я же к тому моменту уже совершенно забыл о том, что по настоянию адвоката Волкова В.М. я включил в свою жалобу от 02.07.1997 года такую просьбу. И потому во время этого разговора со следователем Чарухчевым В.И. я ему сказал, что, во-первых, я никогда не настаивал на эксгумации, и, во вторых, материалов дела вполне достаточно для вывода о прямой причинной связи между причиненным моей жене ударом кулаком в левый висок и ее смертью. Даже при наличии «аневризмы сосуда основания мозга». На том и расстались. Но аневризмы-то, читатель, и не было! И доказательства будут, как говорится, предъявлены. В свое время.
А насчет эксгумации следователь Чарухчев В.И., я думаю, меня простит – я не хотел ему лгать, я просто забыл о словах про эксгумацию в моей жалобе. Забыл потому, что мне-то эти слова не были нужны. Они были нужны адвокату Волкову В.М. – как его единственный небьющийся козырь в его игре с противной стороной. И этот козырь, как читатель и сам может догадаться, сыграл. А куда им было деваться?

И вот я взял в руки то, за чем я ездил в Тверь 18 декабря 2001 года – постановление о применении акта амнистии к Малькову и Виноградову. Я не помню своих эмоций, которые возникли у меня по прочтении постановления следователя следственного отдела при РОВД Калязинского района майора юстиции Виноградова Ю.Н. Меня поразила прежде всего дата: это было 26 сентября – день рождения жены. Это, конечно же, был еще один Знак! Теперь я не сомневался: добрый это был знак или худой. Я оказался прав в своих предположениях, что дата постановления об амнистировании убийцы совпала именно с днем рождения Натальи.
Как-то само собой решилось, что, конечно же, это знак добрый. Ведь 26 сентября – это прежде всего день рождения. Таким он и останется навсегда.
Однако, прочитав это постановление до конца, я изумился еще более: в этом постановлении, утвержденным прокурором Калязинского района Шалаевым Ю.А., черным по белому было написано:
«После ДТП между находящимися в автомашине ЗАЗ-1102 Гурскими и находящимися в автомашине ВАЗ-21099 Виноградовым и Мальковым произошла ссора перешедшая в драку. Пассажир автомашины ЗАЗ-1102 Гурская Н.А. с телесными повреждениями была доставлена в Калязинскую ЦРБ, где от полученных повреждений скончалась».
Жена умерла на месте, непосредственно после профессионального удара Мальковым кулаком в висок, упала и умерла не шелохнувшись.
Ты наконец-то понял, читатель, чем занимались сбежавший на пенсию после вынесения этого постановления следователь Виноградов Ю.Н. и пока еще работающий на своем месте прокурор Калязинского района Тверской области Шалаев Ю.А.? Ты понял, для чего следователь Давыдов В.М. 29 июня 1996 года не возбудил уголовное дело я уж не говорю "по факту убийства" – по факту смерти моей жены? Конечно же, именно для этого, именно для этого: чтобы, не предъявив убийцам обвинения в убийстве, иметь возможность через четыре года написать именно эти слова в постановлении о прекращении уголовного дела вследствие амнистии. И, я надеюсь, теперь-то стало понятно, почему мой адвокат Муратов А.И. в телефонном разговоре тогда, в пятницу 6 октября 2000 года, не сказал мне о том, что мне обязательно нужно ехать в Калязин и ознакомиться с текстом этого постановления, чтобы его обжаловать. Ну и, конечно же, стало ясно, как день, почему «потерялось» в Калязине это уголовное дело о четырех томах. И, я полагаю, стало очевидно, почему 29 июня 1996 года неизвестная медсестра в Калязинской ЦРБ сказала нам с Галиной Петровной про Малькова с Виноградовым: «Им ничего не будет». Из этого постановления безусловно ясно, что «крышей» этих бандитов является прокурор Шалаев Ю.А. А из того факта, что и прокурор Шалаев Ю.А. и судья Лебедев Л.М. ориентировали меня в поиске уголовного дела на Тверскую областную прокуратуру, следует, что их прикрывает и прокуратура Тверской области России. В чем и лично расписался заместитель прокурора Тверской области Виноградов О.Н., написав, что «…материалы уголовного дела изучены, оснований для отмены принятых по делу решений о прекращении уголовного дела не усматривается».
В Уголовном кодексе РФ имеется статья, предусматривающая наказание за дела, подобные совершенным Калязинскими и Тверскими следователями, прокурорами и судмедэкспертами:
«Статья 300 «Незаконное освобождение от уголовной ответственности» - незаконное освобождение от уголовной ответственности лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, прокурором, следователем или лицом, производящим дознание, - наказывается лишением свободы на срок от двух до семи лет.»

ВОПРОС 108: Попадает ли это конкретное действие прокурора Шалаева Ю.А. и следователя Виноградова Ю.Н.(что Гурская Н.А. скончалась не немедленно после удара ей в висок, а в больнице) под действие статьи 300 УК РФ? ГОЛОСОВАТЬ

Вперед