Содержание >> Отмена применения акта амнистии >

Седьмое предварительное расследование. "Гражданин начальник" – следователь Кашинской прокуратуры Овсеенко Е.В.

За два дня перед моим визитом в приемную Генеральной прокуратуры РФ 11 апреля 2002 г. мне пришла телеграмма следующего содержания: «Вы вызываетесь в Кашинскую межрайонную прокуратуру для допроса в качестве потерпевшего 16 апреля 2002 года к 9 часам к следователю Овсеенко Е.В. Тверская область г. Кашин Судейская набережная д. 1/2 Овсеенко- ».
Ехать нужно было обязательно, потому что, во-первых, было интересно; во-вторых, мне нужно было сделать копии тех двух пресловутых постановлений следователя Виноградова о прекращении уголовного дела в части смерти моей жены и в части причинения мне тяжких телесных повреждений, которые так ловко скрыл от меня адвокат Муратов А.И. и которые я не догадался скопировать ранее - во время моего визита в Тверскую областную прокуратуру 18 декабря 2001г.; и, в-третьих, хотя я и чувствовал, что прокуроры роют мне ямы и расставляют сети, но мне также очень хотелось верить, что вот с этого момента, через тверское прокурорское нехочу, но все же начнется правосудие. Иначе говоря, я опять предоставлял прокурорам и их следователям очередной шанс поступить по закону, или, говоря совсем другими словами, получив очередной удар по одной щеке, я в очередной раз подставлял им другую.
Но, собираясь 15 апреля 2002 года в дорогу, особого удовольствия я от этого не испытывал и на душе было как-то непонятно из-за чего противно. Наверное, я предчувствовал результат.

15 апреля 2002 года поезд «Москва-Рыбинск» отошел от Белорусского вокзала по расписанию – в 21 час 01 минуту. Кроме меня в купе плацкартного вагона ехал всего один пассажир – среднего роста, стройная, излучающая уверенность и силу молодая женщина. Середина апреля – не сезон на этом направлении железной дороги. Женщина читала какую-то книгу, а я, разгоряченный сообщением сына о предстоящих съемках на телевидении, строчил в своем ежедневнике тезисы по теме «Оружие и личная безопасность», чтобы предложить их сыну для использования в предстоящих теледебатах.

Во-первых, сын не должен ни разу произнести слова «наказание преступника», потому что противники обязательно за это ухватятся, нужно говорить только о самозащите.
Во-вторых, есть законопослушные граждане, и есть обыкновенные бандиты - носители зла. Зло вооружено всегда. Почему оппонент – противник продажи огнестрельного оружия самозащиты - считает, что если вооружить добро, то увеличится зло?
В-третьих, милиция обычно не занимается и не может заниматься предотвращением преступления в момент его совершения, за исключением редких случаев массовых беспорядков, но вооруженный человек имеет возможность защитить себя сам; откуда следует, что запрещать законопослушному гражданину владеть «короткоствольным огнестрельным оружием самозащиты» - всё равно как если бы пожарные запрещали гражданам владеть огнетушителями: тушите как можете, но огнетушителями – ни-ни.
В-четвертых, нам никуда не уйти от обсуждения явления Чикатило. У меня вопрос: если бы у одной из пятидесяти двух растерзанных им женщин имелось разрешенное по закону огнестрельное оружие, которая бы из них раздавила эту мразь – двадцатая, десятая, а может быть первая?
В-пятых, все мы знаем, что бандиты любят петь в своих песнях про нож и пистолет: типа «у меня в кармане нож» и так далее; они себя людьми-то ощущают только если у них есть тайное оружие, а у того, на кого они нападают – никакого оружия нет. Но когда они столкнутся с человеком, у которого это оружие есть по закону, и который готов его применить, от их наглости и хамства не останется и следа – преступлений несомненно будет меньше.
В-шестых, почему правоохранительные органы возражают против принятия закона о владении и ношении короткоствольного огнестрельного оружия самозащиты? По моим представлениям – потому, что в противном случае они теряют монополию. Это очень своеобразная монополия; это монополия единственного посредника между преступниками и народом: пусть бандиты держат в страхе народ, тогда и мы можем для себя выбить из бюджета побольше денег. В Нью-Йорке полицейских в четыре раза меньше, чем в Москве милиции. Кто ж согласится на сокращение?
Так я строчил и строчил в своем ежедневнике. Устал. Разговорились с попутчицей, оказалось – она тоже из Кашина, руководит ансамблем народного танца, похвасталась: «В этом году заняли первое место по области!».
Мне было интересно узнать её мнение о свободном ношении оружия самозащиты. Оказалось – отрицательное. Приводил аргументы – не помогло.
В Кашин мы приехали в два часа ночи. На прощание я сказал ей, чтобы она смотрела ТВЦ. Мою попутчицу встречали, а я пошел в здание вокзала, где переждал время до восьми часов утра, после чего двинулся в направлении Судейской набережной, где находилась Кашинская межрайонная прокуратура.

В девять утра с минутами я вошел в кабинет следователя, представился.
Следователь Овсеенко Егор Васильевич внешне оказался точной копией актера Юрия Степанова, исполнявшего роль следователя прокуратуры в очень хорошем сериале «Гражданин начальник»: тот же рост, тот же возраст, тот же стиль в одежде до мелочей, такая же плотная коренастая фигура, и такое же широкое улыбчивое лицо. Наверное, он знает об этом своем сходстве.
На этой фотографии следователь Овсеенко выглядит немного напуганным, да и было отчего. При общении с потерпевшими он совсем другой.
Историю этой фотографии я расскажу позже.
Начали разговаривать. Он спросил меня, не женился ли я за эти годы.
За какие годы? – отвечаю. – Для меня это все было вчера.
- Я запланировал очную ставку между Вами и Мальковым. Вы не против?
- Я против: если в ней не было необходимости раньше, то тем более – сейчас.
- А как Вы относитесь к проведению следственного эксперимента?
- Не вижу смысла – в моих показаниях и на схемах всё понятно. Но если Вы настаиваете, я готов принять участие и всё показать.
- Вы выпиваете? – ни с того, ни с сего спросил меня следователь.
- Отчего же нет? Зависит от обстоятельств: с кем, где, в какое время и сколько, - ответил я.
Анализируя впоследствии этот наш разговор я понял, что этим вопросом следователь Овсеенко хотел оценить мои «морально-волевые качества» - смогу ли я долго противостоять прокурорскому беспределу. Этот вопрос был аналогичен тому незаметному взгляду адвоката Гоцева М.В., когда мы с ним и с водителем перед возвращением из Калязина в Москву после нашего первого визита к следователю Бородкину сели перекусить в каком-то калязинском кафе: я заказал еду на троих, а себе и Гоцеву, предварительно его спросив, еще по сто грамм водки. Гоцев из-под тишка наблюдал, как я буду пить эту водку: он хотел определить, в какой степени я являюсь зависимым от алкоголя. Он и согласился то на водку только с одним умыслом – посмотреть на меня, как я буду пить. Не зря, наверное, не зря они так считают, у них имеется опыт: не найти пьющему правды.
После этого недолгого разговора следователь Овсеенко позвонил по телефону Малькову, и сообщил, что очная ставка не состоится.
Интересно, инициатива свести меня с Мальковым принадлежит следователю Овсеенко или кому-нибудь рангом повыше? На что они рассчитывают? На «мировое соглашение»?
Эти вопросы я, конечно, со следователем Овсеенко не обсуждал. Овсеенко сказал мне, что вызывал на допрос свидетелей – спутниц Малькова и Виноградова, и что своих показаний они не изменили – то есть фактически ничего не показали.
А что он хотел? Если свидетель видит, что бандит у них на глазах убил одного человека, изуродовал еще двоих, и спокойно рядом с ними ходит на свободе?
Затем следователь Овсеенко записал мои показания. Он очень ловко стучал на своей машинке, пока я в который уже раз рассказывал все, что произошло тогда, в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое июня 1996 года. Я перечитал протокол, отметив про себя несколько грамматических ошибок, и внес необходимые дополнения. Мелькнула мысль: "Вот если бы в жены Егору Васильевичу да учительницу русского языка, то цены бы ему не было". После этого я попросил разрешить мне сделать копии тех постановлений следователя Виноградова Ю.Н. о прекращении уголовного дела в части смерти моей жены и в части причинения мне тяжких телесных повреждений, которые так старательно скрывал от меня мой адвокат Муратов Андрей Иосифович. Следователь Овсеенко попросил меня написать на по этому поводу заявление на имя прокурора Кашинского района Белянкиной Е.Б. Заявление было написано, и разрешение получено. На прощание следователь Овсеенко Егор Васильевич сообщил мне, что калязинский судья Лебедев Л.М. получил звание Заслуженного судьи России. «И кстати о Калязине, - сказал он. – Я слышал, будто были какие-то газетные статьи в «Московском комсомольце» и в калязинской газете. Нет ли их у Вас, и не могли бы Вы прислать мне копии?». Я обещал Егору Васильевичу это сделать немедленно по приезде в Москву. На этом мы и расстались.
Я понимаю, зачем этот вопрос был задан мне следователем Овсеенко: статья в «МК» его не должна была интересовать. Вопрос о газетных статьях следователь Овсеенко задал мне с одним умыслом – чтобы узнать, известно ли мне о статейке заместителя начальника РОВД по следствию А. Скобелева, и имею ли я текст этой статьи. Ведь теперь этот А.Скобелев стал в Калязине судьей. А поскольку А.Скобелев публично высказывал свое мнение по уголовному делу, он уже не имеет права принимать участие в производстве по нему (статья 61, ч.2 Обстоятельства, исключающие участие в производстве по уголовному делу «2. Лица, указанные в части первой настоящей статьи, не могут участвовать в производстве по уголовному делу также в случаях, если имеются иные обстоятельства, дающие основание полагать, что они лично, прямо или косвенно, заинтересованы в исходе данного уголовного дела.»).

Итак, мне осталось проверить информацию следователя Овсеенко Е.В. о присуждении такого почетного звания председателю Калязинского районного суда Лебедеву Людвигу Михайловичу. С помощью интернета сделать это оказалось нетрудно, благо теперь у нас имеется такой сайт, как kremlin.ru, с текстами всех утвержденных президентом РФ документов. Итак: 10 декабря 2001 года Президент Российской Федерации В.Путин подписал Указ №1422 "О награждении государственными наградами Российской Федерации", в котором в части "Присвоить почетные звания: "Заслуженный юрист Российской Федерации" на третьей странице указан: "Лебедеву Людвигу Михайловичу - председателю Калязинского районного суда Тверской области".

И хотя больше с Овсеенко Егором Васильевичем мне встретиться не придется, но потом мне будет послана информация о том, что судьба этого следователя Кашинской межрайонной прокуратуры сделает крутой поворот - он станет прокурором. А вот за какие заслуги и как это связано с настоящим уголовным делом - это, читатель, решать тебе самому. Так что, читатель, еще немного терпения, и ты все узнаешь.

 Вперед