Содержание >> Последний круг >

Семикратная ложь первого заместителя Генерального прокурора РФ Бирюкова Ю. С.

С течением времени на меня все сильнее и сильнее давила ложь в письме Генеральной прокуратуры РФ (от 11.10.2002 №15/3-960-97) на имя депутата Государственной Думы РФ Гудкова Г.В., под которым стоит подпись первого заместителя Генерального прокурора РФ Ю.С.Бирюкова.
Ложь может быть разной: может быть несущественная, которую можно было бы списать на неточность, но может быть и существенная, скрывающая мотив и умысел лгущего. Но, вероятно, любая ложь, будь то существенная или несущественная, не может быть невыгодна лгущему. По словарю Ожегова определение «существенный» раскрывается как «Составляющий сущность чего-н., крайне важный, необходимый».
Ниже я приведу семь фактов лжи первого заместителя Генерального прокурора Бирюкова Ю.С. в письме на имя депутата Госдумы Гудкова Г.В., и попрошу читателя дать оценку, была эта очередная ложь прокурора случайно или существенной, крайне важной, была ли эта ложь для прокурора Бирюкова Ю.С. необходимой.. Вот эти семь фактов.
Во-первых, в письме Бирюкова Ю.С. указано: «Установлено, что 29 июня 1996 г. на проселочной дороге возле д. Иванково Калязинского района Тверской области произошло дорожно-транспортное происшествие, в результате которого столкнулись автомашины ВАЗ-21099 под управлением Малькова И.В. и ЗАЗ-1102, где водителем был Гурской Н.М. [опечатка в фамилии].
После ДТП между Гурским Н.М. и его супругой Гурской Н.А. с одной стороны, Мальковым И.В. и находящимся вместе с ним Виноградовым Э.В. с другой стороны, произошла ссора, перешедшая в драку».
Первая ложь прокурора Бирюкова Ю.С.: «на проселочной дороге». По словарю Ожегова: «проселочная дорога – грунтовая дорога между небольшими населенными пунктами». В списке условных обозначений на атласе автодорог такого наименования дорог нет вообще, есть – «прочие (грунтовые, полевые, лесные) дороги – ограниченно годные для проезда автотранспорта». В действительности ДТП произошло на «автодороге с усовершенствованным покрытием шириной не менее 7 метров», по классификации – это следующий тип дорог за автомагистралями (фактическая ширина асфальтового покрытия, как указано в материалах уголовного дела, – 7 метров). Характерно, что до этого письма-ответа на депутатский запрос ни разу в четырех томах уголовного дела эта дорога не была названа «проселочной», следовательно – такое название дороги было использовано с совершенно четким умыслом, который очевиден: чтобы всё, что произошло после ДТП, нельзя было бы назвать «хулиганством» - то есть «грубым нарушением общественного порядка». Потому что какой же может быть «общественный порядок» на «проселочной» дороге или, например, в лесу? Помните определение судьи Лебедева Л.М. – «определить, был ли нарушен общественный порядок?». С этим же умыслом была написана ложь в словах "возле д. Иванково". С автотрассы какая-то деревня с места происшествия была видна на горизонте за огромным полем, расстояние до нее не менее километра, а в описании места ДТП оно было определено словами не "возле д. Иванково ", а "напротив д. Иванково". Человек внимательный должен почувствоввать разницу.

ВОПРОС 122: Является первая ложь (о проселочной дороге) первого заместителя Генерального прокурора РФ Бирюкова Ю.С. существенной, необходимой? ГОЛОСОВАТЬ

Вторая и третья ложь прокурора Бирюкова: «… произошла ссора, перешедшая в драку». В Словаре русского языка С.И.Ожегова значение слова «ссора» представлено как «взаимная перебранка»; значение слова «брань» аналогично значению слова «ругань». В уголовном деле в показаниях потерпевших отсутствуют показания о том, что на месте происшествия имела место «взаимная перебранка» или «взаимная ругань». Кроме того, ни я, ни вторая потерпевшая Гурская Галина Петровна, в своих показаниях, данных на следствии (а также и в суде), на вопросы следователя о том, выражались ли нападавшие нецензурной бранью, отвечали отрицательно, а именно: показания мои: «Никто из нападавших не ругался нецензурной бранью», «Еще хочу заявить, что нецензурной брани на дороге не было вообще» (л.д. 205-209, т.1). Показания Гурской Г.П.: «Нецензурной бранью никто не ругался» (л.д.154, т.1).
Из материалов уголовного дела также следует, что никто из потерпевших также не выражался нецензурной бранью.
Таким образом, употребление прокурором Бирюковым Ю.С. слова «ссора» противоречит материалам уголовного дела, и также является ложью.

ВОПРОС 123: Является ли существенной вторая ложь прокурора Бирюкова Ю.С., когда он охарактеризовал происшедшее на дороге как «ссору»? ГОЛОСОВАТЬ

В Словаре русского языка С.И.Ожегова значение слова «драка» представлено как «ссора, сопровождаемая взаимными побоями». В уголовном деле отсутствуют медицинские сведения о том, что у подследственных Виноградова Э.В. и Малькова И.В. непосредственно после происшедшего имелись какие-либо телесные повреждения. Более того, в уголовном деле имеются сведения о том, что подследственный Виноградов Э.В. похитил из ЦРБ г. Калязина свою историю болезни (л.д.34, т.1). Умысел этого деяния Виноградова Э.В. очевиден: скрыть от следствия отсутствие телесных повреждений. Таким образом, поскольку ни одно доказательство не указывает на то, что на месте происшествия имели место «взаимные побои», постольку использование в указанном письме слова «драка» является необоснованным и неправомерным, то есть ложью.

ВОПРОС 124: Является ли третья ложь прокурора Бирюкова Ю.С., когда он охарактеризовал происшедшее на дороге как «драку», существенной, необходимой? ГОЛОСОВАТЬ

Четвертая и пятая ложь прокурора Бирюкова Ю.С.: «…Мальков нанес сильный удар кулаком в лицо Гурской Н.А., от которого она упала на асфальт и скончалась.
По данному факту в тот же день СО при РОВД г. Калязина было возбуждено уголовное дело».
Мальков нанес моей жене удар не «в лицо», а в левый висок. Обратимся к материалам уголовного дела: по этому факту имеются следующие доказательства: во-первых, в самом первом документе по факту смерти жены, составленном на следующий день после происшедшего (исключая уничтоженный следователем прокуратуры Калязинского района протокол наружного осмотра тела) – в справке следователя РОВД Калязинского района Давыдова (л.д.70, т.1) указано: «Смерть наступила в результате причинения Гурской удара кулаком в левую часть головы»; во-вторых, в справке следователя прокуратуры Калязинского района Бородкина, составленной через 18 дней после случившегося, (л.д.72,т.1) указано: «Со слов Емельянова [судмедэксперта] следует, что удар в лицо Гурской был нанесен по лобной области слева…» - читатель, надеюсь, заметил, что появились слова «в лицо», но осталось слово «слева»; в-третьих, в постановлении о направлении уголовного дела по подследственности (л.д.2, т.1) следователь Давыдов указал: «Судебно-медицинским экспертом Емельяновым установлено, что смерть наступила в результате удара кулаком в левую часть головы Гурской Н.А.»;в-четвертых, в показаниях инспектора ГАИ ДПС РОВД Калязинского района Иванова А.Н. (л.д.180, т.1) указано следующее: «Я видел кровь у той женщины на ветровке на правой стороне. Лицо было чистое».
Снова обратимся к словарю Ожегова С.И.: «лицо» это «передняя часть головы человека». Таким образом, из материалов дела следует, что удар был причинен никак не «в лицо», откуда и следует факт доказанности лжи по этому факту прокурора Бирюкова Ю.С.

ВОПРОС 125: Является ли эта - четвертая - ложь (о том, что удар был нанесен «в лицо Гурской») прокурора Бирюкова Ю.С. существенной, необходимой? ГОЛОСОВАТЬ

Теперь об утверждении прокурора Бирюкова Ю.С. о том, что «по данному факту в тот же день СО при РОВД г. Калязиа было возбуждено уголовное дело».
О чем говорят материалы уголовного дела? Ночью 29 июня 1996 г. следователь Давыдов В.М. с места происшествия отправил в морг ЦРБ г. Калязина тело моей жены и, некоторое время спустя, постановлением №15096 возбудил уголовное дело. Выше я приводил текст этого постановления следователя Давыдова В.М. полностью. В нем нет ни слова ни про убийство, ни, если читатель помнит, про Наталью Гурскую, ни про то, против кого это уголовное дело было возбуждено.


ВОПРОС 126: Является ли эта – пятая - ложь (о возбуждении уголовного дела в тот же день по факту убийства) первого заместителя Генерального прокурора РФ Ю. Бирюкова существенной, необходимой? ГОЛОСОВАТЬ

Это еще не вся ложь прокурора. Есть еще и ложь умолчания. Помните фразу из любимой книжки О.Богуславской? «Не договорить – не значит соврать».

ВОПРОС 127: Является ли эта – шестая – ложь (ложь умолчания о том, что с одной стороны были два молодых, здоровых, пьяных мужика, а с другой – значительно более старшая по возрасту семейная пара) прокурора Бирюкова Ю.С. существенной, необходимой? ГОЛОСОВАТЬ

Прокурор Бирюков Ю.С. тоже прекрасно усвоил эту журналистскую истину: он не указал в своем письме, что с одной стороны были два молодых, здоровых человека в возрасте 27 и 32 лет, а с другой – семейная пара в возрасте 42 и 49 лет, общий трудовой стаж работы которых примерно равнялся суммарному возрасту этих молодых людей. Между ними в принципе не могло быть никакой «драки».


Прокурор Бирюков Ю.С. также не указал в своем письме, что потерпевшие были законопослушными гражданами, а подследственные – оба ранее судимы.
Однако, сами понимаете, указать такое было невозможно: тогда как напишешь, что между этими людьми была «драка» или «ссора»? И тогда каждому станет очевидно, почему один был убит, а второй – случайно остался жив. Но если написать правду, то депутату станет кое-что непонятно: чем занималось следствие и чем занималась прокуратура?

ВОПРОС 128: Является ли эта – седьмая – ложь (ложь умолчания о том, что с одной стороны были два ранее судимых за неоднократные преступления, а с другой – два законопослушных гражданина) прокурора Бирюкова Ю.С. существенной, необходимой? ГОЛОСОВАТЬ

ВОПРОС 129: Справедливо ли утверждать, что если прокурор скрывает истину (или не договаривает), это означает, что прокурор лжет? ГОЛОСОВАТЬ

А что такое «ложь»? По Ожегову С.И. «ложь» – это «намеренное искажение истины, неправда», а одно из значений слова «существенный» - это «необходимый». Невольно задумаешься о том, почему заместителю Генерального прокурора РФ Бирюкову стала необходимой эта ложь. Почему же первый заместитель генерального прокурора России не может обойтись без лжи в деле убийства обыкновенным бандитом обыкновенного законопослушного гражданина России?

Вспомни, читатель, как ты ответил на вопрос: может ли человек (журналист) лгать, то есть сознательно искажать истину, не предполагая личной выгоды? Какая личная выгода прокурору Бирюкову от этой семикратной лжи всего в одном письме депутату Государственной Думы России Гудкову Г.В.?
На самом деле все просто: прокурор Бирюков защищает систему, которая создала и прокурора Шалаева, и прокурора Бирюкова, и убийцу Малькова - прокурор Бирюков защищает систему, которая вынесла их всех наверх.

ВОПРОС 130: Выходит, что ненаказанный убийца является таким же необходимым звеном этой системы – прокуратуры России, как и первый заместитель ее руководителя Ю. Бирюков. Достаточно ли оснований, чтобы сделать такой вывод по материалам этого уголовного дела? ГОЛОСОВАТЬ

Подожди, читатель, ты увидишь, как еще проявится первый заместитель Генерального прокурора России Ю. Бирюков с использованием слова "необходимый".

Ну, и последние три вопроса, логически вытекающие их всех предыдущих.


ВОПРОС 131: Если первый заместитель Генерального прокурора Российской Федерации сознательно ставит свою подпись под таким количеством лжи, то кому нужен такой первый заместитель Генерального прокурора? ГОЛОСОВАТЬ

ВОПРОС 132: Если первый заместитель Генерального прокурора России ставит свою подпись под текстом, не зная, ложь это или нет, то кому нужна такая организация, в которой подобное возможно? ГОЛОСОВАТЬ

ВОПРОС 133: По вашему мнению, знал ли прокурор Бирюков Ю.С. о лжи в своем письме на имя депутата Гудкова Ю.С.? ГОЛОСОВАТЬ

В общем, я изложил в своем заявлении все приведенные выше факты несоответствия содержания письма первого заместителя Генерального прокурора РФ материалам уголовного дела и понес его в приемную Генеральной прокуратуры РФ. Суть заявления: отозвать это письмо на имя депутата Госдумы Гудкова Г.В.
Я, конечно, понимаю: некоторым читателям может показаться, что смертельной необходимости в этом заявлении не было. Но это как посмотреть.

ВОПРОС 134: Следует ли гражданам России оставлять без внимания ложь прокуроров? ГОЛОСОВАТЬ

День 26 декабря 2002 года был последним рабочим днем уходящего года, и я рассчитывал, что в приемной Генеральной прокуратуры РФ посетителей не будет, я быстро отдам свое заявление и побегу на работу. Однако так думал не только я: народу собралось – как никогда: наверное, не один я один хотел освободиться от своего груза перед новым 2003 годом. Я оказался прав в своем предположении только частично: в приемной никого не было из прокуроров, кроме одного – того самого Рябина В.Ф., у которого я был семь с половиной месяцев назад - одиннадцатого апреля, и который так мне тогда понравился.
Итак, прокурор Рябин В.Ф. работал в этот предпраздничный день один, народу накопилось много, он принимал медленно. Перед дверью его кабинета стояло два стула, а основная масса очереди толпилась метрах в десяти от кабинета - в небольшом светлом холле. Двух человек он принимал в течение полутора часов. Дверь в его кабинет №204 была раскрыта, и его мощный прекрасно поставленный голос заполнял не только весь объем его просторного кабинета, но и весь коридор. Я слышал, как он, рассуждая о чем-то с сидевшим перед ним адвокатом, сказал ему: "Вот когда вы нарежете в бассейне десять километров, или же когда на лыжах нарежете километров тридцать, - вот тогда вы поймете". Да, я правильно угадал в прошлый раз – это был очень хороший спортсмен. И крепкий мужик. Но в чем-то он изменился: все, что он говорил – он говорил слишком громким голосом. Но чтобы до собеседника что-то дошло, это что-то совсем не обязательно ему кричать – можно сказать и спокойным голосом, можно сказать и тихо. У прокурора Рябина никаких модуляций голоса не было – все громко, все четко, все – несколько раз. Я даже подумал, что может быть он так выражает свое недовольство тем, что его в этот предпраздничный день оставили одного на приеме посетителей, и поэтому он специально не торопится, специально возится подолгу с каждым, чтобы в коридоре было полно народу, и чтобы изредка проходящие мимо работники Генеральной прокуратуры все это видели.
А народ все прибывал. Я уже бросил подумывать о том, чтобы уйти и отправить заявление почтой – я решил дождаться разговора с прокурором Рябиным. Я с интересом смотрел на каждого: все люди абсолютно разные, но объединяло одно – ни на одном не стояло печати сытости и самодовольства. Художника бы сюда.
Один из вновь пришедших, лет под пятьдесят, какой-то немного угнетенный мужчина, недолго постояв в конце очереди, спросил: "Кто здесь первый?", вытащил удостоверение инвалида, хотя на инвалида похож не был, и объявил, что пойдет вне очереди. Народ стал возражать. Он вытащил какую-то книжку в мягком переплете, полистал ее и стал показывать, что инвалид имеет право на проход вне очереди в Генеральной прокуратуре. Показал и мне. Народ все равно стал объяснять ему, что он не прав, но он, не обращая внимания на ропот, пошел в направлении кабинета прокурора Рябина. Тогда я громко сказал ему вслед (не знаю, какой бес меня дернул, а может и не бес): "У вас ничего не получится, я Вам обещаю". Я имел в виду решение по его жалобе. И он это, очевидно, понял. Он развернулся и молча прошел назад, в хвост очереди, где стоял.
Подошла худая стройная молодая женщина, свежий взгляд - словно пришла в кафе-мороженое. Заняла очередь. Спросила, не принимает ли кто-нибудь еще кроме этого прокурора. Один из мужчин сказал ей, что ждать очень долго, но здесь есть начальник, и она может сходить к нему. При этом он показал на дверь соседнего кабинета. Я думаю, что в этом совете была доля шутки. Но она смело пошла в кабинет начальника отдела. Вышла она очень быстро ошеломленная. «Ужас! Я думала, он меня ударит», - сказала она. Я услышал в ее произношении четкий прибалтийский акцент. «На западе нет такого?» – спросил кто-то из стоящих в очереди. «Не-ет, - был ответ. – Там: «простите», «пожалуйста», «будьте любезны». Насколько я понял из последующего общения с этой женщиной, у нее были какие-то проблемы с усыновлением.
Через минуту из кабинета быстро вышел тот, с кем она разговаривала, и спешно прошел мимо нас, глядя себе под ноги. Это был полноватый ниже среднего роста сорокапятилетний мужчина. Было очевидно, что он был чем-то выведен из равновесия. Но кроме этого было совершенно очевидно, что этот мужчина – на грани нервного истощения. Несчастный человек.
Настала моя очередь. Прокурор Рябин пригласил двоих – стоявшую передо мной женщину и меня; меня усадил на стул у стенки поодаль, а сам начал разбираться с жалобой женщины. Насколько я понял, жалоба ее была написана ею самой, не очень грамотно, приложения к жалобе – документы, были перечислены ею не по порядку. Но прокурор Рябин нашел выход – он посоветовал ей вычеркнуть весь перечень приложений и сослаться на них одним предложением с указанием общего количества листов, принял от нее заявление, после чего пригласил меня.
Все – как прежде: прокурор проверил мой паспорт, сверил мою личность с фотографией, стал читать заявление. Сегодня Рябин В.Ф. выглядел совсем не так, как семь месяцев назад: вроде все то же – есть уверенность, чувствуется сила, но нет покоя. На человека не смотрит – только на документы. И все говорит, говорит, говорит. В лице нет свежести. Он уже не напоминал мне молодого офицера. Он словно постарел на десять лет. «Что это у Вас – Вы пишете на имя первого заместителя Генерального прокурора, ссылаетесь на его письмо депутату? А какое Вы имеете к этому письму отношение? У нас депутаты находятся в ранге заместителей министра, поэтому депутату обязан отвечать заместитель Генерального прокурора. Вы тут совершенно ни при чем».
- А если в этом ответе Бирюкова сплошная ложь? – ответил я, понимая, что хотел сказать прокурор Рябин: подразумевалось, надо полагать, что ответом Бирюкова я удостоен не буду. Но куда там! Прокурор Рябин ничего не слышал, и слышать не хотел – он продолжал говорить и говорить. Он прочитал резюмирующую часть моего заявления: «Прошу отозвать письмо…Рассмотреть вопрос о соответствии….И охота Вам этим заниматься!».
Стал проверять список приложений и нашел одно несоответствие: в списке документ указан как «Сообщение об отзыве прокурором Калязинского района Шалаевым Ю.А. частного протеста от 03.12.1999 г. № 04-01-99», но само это сообщение было датировано, естественно, другим числом. И прокурор Рябин показал пальцем на две разные даты и сказал, что я тут что-то напутал, и что это приложение нужно удалить из описи и из заявления. Я стал возражать, утверждая, что при этом будет нарушена логическая цепь доказательств. Если бы кто-то это все читал! Прокурор Рябин настаивал на своем, но я тоже был уже калач немного тертый – я рукой поправил текст в нужном месте, и прокурор Рябин успокоился.
Почему же он так изменился? Что ему стоило спокойно задать мне вопрос и так же спокойно попросить внести ясность? Конечно, ему неприятно было сидеть здесь одному и отдуваться за всех прокуроров, которые должны были в этот последний рабочий день 2002 года работать в приемной параллельно с ним, – все они бегали по магазинам, да мало ли дел накануне Нового года. Но не поэтому так изменился за семь месяцев прокурор Рябин В.Ф. Не поэтому. Я думаю, что за эти семь месяцев он понял, куда он попал, и что здесь от него требуется. И чего не требуется. Наверное, он понял свою бесполезность на этом месте. Следователем – лучше. И следователя Рябина В.Ф. мне стало жалко: его отменное здоровье и его жизненные принципы – все пойдет на такой работе прахом.
А куда же он попал? Если раньше он был, допустим, хорошим следователем прокуратуры, то здесь он ежедневно сталкивается с работой других следователей и других прокуроров, с совсем другой работой. При этом его собственное мнение никого не интересует. Как там говаривал известный герой Анатолия Папанова? «Подпись, прОтокол, сдал, принЯл». Ты представляешь себе, читатель, на такой работе следователя МУРа капитана Глеба Жеглова? Я видел достаточно следователей: Давыдова, Бородкина, Виноградова, Овсеенко, Шашкова. Но Рябин В.Ф., мне почему-то так думается, совсем другой - это был наш сегодняшний следователь Шарапов, но только не мальчишка с медальками, как у режиссера Станислава Говорухина в фильме, а матерый мужик-фронтовик. Но он мне казался таким тогда - 11 апреля 2002 года. А сейчас...Не знаю.
Я бы на работу в приемную Генеральной прокуратуры направлял следователей - молодых специалистов, после окончания института. Но не больше, чем на один месяц - "на стажировку". Им такого «заряда» (то бишь многократного окунания с головой в результаты жизнедеятельности российской прокуратуры – то бишь в вонючую навозную жижу) хватило бы на много лет.
И хотя прокурор Рябин В.Ф. дал мне понять, что ответом за подписью прокурора Бирюкова я удостоин не буду, я все же рассчитывал на то, что какой-нибудь ответ я получу. А вот чья будет под ним стоять подпись – это интересно. Это должна быть подпись того самого прокурора, который сочинял по указанию первого заместителя Генерального прокурора Бирюкова Ю.С. весь этот ком лжи – ответ на запрос депутата Государственной думы Гудкова Г.В.

Вперед