Содержание >> Применение акта амнистии к убийце >

8. Неопровержимое доказательство

С той жуткой ночи прошло уже два года. На вопросы друзей о ходе процесса обычно отвечаю односложно и стараюсь закрыть тему: когда начинаешь рассказывать, немедленно понимаешь, что мы находимся в разных измерениях – словно разговаривать о сокровенном через Москву-реку. Но однажды, когда в очередной раз в кругу друзей поминали Наталью, на подобный вопрос я ответил, что есть некоторые проблемы с судебно-медицинской экспертизой. Обсуждение темы дальше не пошло, но через несколько дней мне позвонил все тот же мой друг Александр Дмитриевич Воронин (в то время подполковник милиции, работал преподавателем в Академии МВД). Он дал мне телефон преподавателя судебно-медицинской экспертизы Андрея Жучкова и сказал, что если у меня есть вопросы, я могу обратиться к нему. Мы созвонились, я подъехал в академию, Александр Дмитриевич меня провел внутрь: коридоры, комнаты, аудитории – все как в обычном высшем учебном заведении, но что-то по-другому: другие люди – все милиционеры. Александр Дмитриевич провел меня в комнату, куда должен был придти после окончания лекции Андрей Жучков, усадил за его рабочий стол, и ушел на свою кафедру.
А в этой комнате кипела жизнь – здоровые жизнерадостные молодые мужчины и женщины, некоторые в форме, сдавали свои отпечатки пальцев. Казалось, веселее занятия не было на свете – многие были в синей краске по локоть. Интересно, сдают ли отпечатки своих пальцев прокуроры? Я что-то не уверен - ни о чем подобном не слышал. Хотя, как теперь я считаю, начинать-то надо именно с них.

ВОПРОС 51: Следует ли брать отпечатки пальцев у прокуроров? ГОЛОСОВАТЬ

В форме майора милиции вошел Андрей Жучков – среднего роста, темноволосый, в очках; представился, познакомились. Я вкратце рассказал ему всю историю, разложил на столе заключения экспертов, газетную статью, начал говорить о противоречиях в материалах уголовного дела, рассказал о беседе с хирургом Московской академии физической культуры Денисенко. Он меня выслушал и сказал: «Николай, я в этих делах не специалист. Я читаю общий курс судебно-медицинской экспертизы, у меня есть определенное количество академических часов, есть объем материала, и есть лоботрясы, которые должны этот материал усвоить. Но твою проблему я понял. Позвони мне через неделю – я постараюсь тебе помочь».
Преподаватель Московской академии МВД майор Андрей Жучков был профессионалом: он из вороха выложенной мной информации абсолютно точно понял мою проблему, определил задачу и ее решил – через неделю я держал в руках копию циркулярного письма Бюро Главной судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения, адресованного «Начальникам Бюро судебно-медицинской экспертизы Российской Федерации». Письмо носило заглавие «Судебно-медицинская экспертиза в случаях смерти от базальных субарахноидальных кровоизлияний». То есть это письмо было ведомственным нормативным документом, которым должны были руководствоваться судебно-медицинские эксперты при выполнении экспертизы по, как это пишется в официальных документах, «факту смерти Гурской Натальи Аркадьевны». Я с жадностью стал вчитываться в каждую строчку этого официального документа - это был очередной подарок судьбы.
Ты, наверное, догадываешься, читатель, что эксперт Центральной районной больницы г. Кашина Емельянов Владимир Гаврилович сознательно нарушил какие-то требования этого нормативного документа? Ты совершенно прав - правильно догадываешься!
Ах, как вовремя мне помог преподаватель Московской академии МВД майор милиции Андрей Жучков!
Вы помните, какой заочный диагноз поставил доктор медицинских наук хирург Московской академии физической культуры Денисенко? – Перелом первого-второго шейных позвонков. А теперь открываем «Письмо Минздрава» и читаем в главе «Практические рекомендации»:
«2. Секционное исследование трупа должно быть полным, в соответствии с действующими Правилами судебно-медицинской экспертизы трупа, утвержденными 9 июля 1991 года Минздравом СССР. При наличии повреждений кожного покрова, мягких тканей головы и (или) шеи необходимо дополнительно исследовать мягкие ткани лица, шейный отдел позвоночника [выделено мной] и спинного мозга, позвоночные артерии, обнаруженные повреждения – тщательно описать и зафиксировать на фото и схемах».
Я, конечно, помнил, что в Акте №148 от 23 августа 1996 года про исследование шейного отдела позвоночника судебно-медицинский эксперт не написал ни слова. И я, конечно, помнил слова моего бывшего адвоката Волкова Владимира Михайловича: «Если, при наличии переломов позвонков, Емельянов проводил исследование шейного отдела позвоночника, но не указал результаты, то – он идет на нары вместе с Мальковым, если Емельянов исследование не проводил, то это – преступная халатность». Но теперь у меня в руках был документ, который давал мне законное основание высказывать сомнение в результатах экспертизы, проведенной судебно-медицинским экспертом ЦРБ г. Кашина Тверской области Емельяновым В.Г.
В статье 82 УПК РСФСР («Обязанности и права эксперта») сказано, что «Эксперт обязан … дать объективное заключение по поставленным перед ним вопросам». А в комментарии к этой статье (Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР, «СПАРК», М., 1996) на стр. 136 сказано следующее:
«В тех случаях, когда ведомственными актами предусматривается перечень обязательных действий эксперта и (или) обозначается круг способов и методик исследования, которые должны быть обязательно применены, эксперт обязан выполнить эти требования и оговорить это в заключении. Нарушение этого положения может вызвать сомнения в полноте и достоверности выводов (Сборник постановлений Пленума Верховного суда Российской Федерации, 1961-1993. М.:Юрид.лит., 1994)».
А статья 81 УПК РСФСР («Дополнительная и повторная экспертиза») гласила, что «В случае необоснованности заключения эксперта или сомнений в его правильности может быть назначена повторная экспертиза, поручаемая другому эксперту или другим экспертам».
Теперь у меня имелись все законные основания для заявления ходатайства о назначении повторной экспертизы по факту смерти моей жены, но… эта повторная экспертиза уже была проведена республиканским центром судебно-медицинской экспертизы. И сейчас судья Лебедев снова направил дело на дополнительное расследование именно с целью проведения еще одной судебно-медицинской экспертизы. О чем же мне при таких обстоятельствах заявлять ходатайство? Мне оставалось только ждать.
Но и это было еще не все, о чем мне рассказало это циркулярное письмо Минздрава РФ №231/01-02 от 22.03.95г., адресованное в том числе и судмедэксперту Емельянову, который был в то время начальником Отделения судебно-медицинской экспертизы ЦРБ г. Кашина. Является им и по сей день.
На страницах 10-11 этого письма изложено все, что было нужно, чтобы доказать незаконность заключений всех судмедэкспертов по этому уголовному делу, в том числе и Главного судебно-медицинского эксперта России генерал-майора медицинской службы, руководителя Республиканского центра судебно-медицинской экспертизы РФ Томилина В.В. А все оказалось очень просто: прямая причинная связь между телесными повреждениями головы и смертью человека от субарахноидального кровоизлияния исключается только в двух случаях: если не было немедленной смерти или если не было воздействия силы в область головы или шеи с передачей энергии на основание мозга.
Оба этих критерия, как понимает внимательный читатель, в данном конкретном случае были выполнены: сильный удар и немедленная смерть. Поэтому речи об отсутствии прямой причинной связи между смертью моей жены и причиненным ей ударом кулаком в левый висок не могло идти в принципе. Тогда над чем же там, в Республиканском центре СМЭ на Садово-Кудринской улице дом 3, мудрили два доктора и два кандидата медицинских наук, поставившие свои подписи под заключениями? Ах да: у человека может быть еще какое-нибудь заболевание сосудов головного мозга. Как определить причину смерти, если человеку был причинен сильный удар в голову, если человек от этого удара немедленно умер, но у него обнаружилась патология развития сосудов мозга? Как определить причину смерти в этом случае? Неужели такой вариант не предусмотрен?
Предусмотрен такой вариант, читатель, предусмотрен! Никакой «дырки в законе», как это написала "журналистка в законе" Ольга Богуславская, нету. Этот вариант совершенно четко прописан на странице 11 упомянутого циркулярного письма следующими словами: «Учитывая вышеизложенное, при наличии телесных повреждений в области головы или шеи, соответствующих по времени образования возникновению БСК [базального субарахноидального кровоизлияния], возможны следующие варианты установления причинной связи: [средняя колонка таблицы] «механические повреждения выражены, связаны с передачей травматической энергии на основание мозга; выражена церебровасулярная патология» - «кровоизлияние обусловлено травмой» - «имеется прямая связь с травмой».
Теперь читатель может сравнить два описания одного и того же телесного повреждения: в справке следователя Бородкина от 18 июля 1996 года (лист дела 72, том 1) и в Акте №148 от 27 августа 1996 года (л.д. 223, т.1) (соответственно 8х8 см толщиной 2 мм, и 3х3 см. бледно-синюшного цвета).
Какое из этих телесных повреждений соответствует описанию «механические повреждения незначительны», а какое - «механические повреждения выражены, связаны с передачей травматической энергии на основание мозга»?
Что ж, теперь мне понятно то, что говорил мне прокурор Шалаев Ю.А. в перерыве слушания 14-26 мая 1997 года – почему, по его словам, следователя Бородкина за эту справку следовало лишать одной звездочки – следователь Бородкин О.В. плохо сделал свое дело – не уничтожил свою же справку вместе с протоколом наружного осмотра тела моей жены. И теперь понятно, почему одно телесное повреждение («выраженное») судмедэксперт Емельянов и следователь Бородкин заменили на другое («незначительное») – чтобы исключить именно этот вариант определения причинной связи смерти потерпевшего с причиненными ему телесными повреждениями.
Итак, теперь у меня в руках было доказательство того, что, во-первых, судмедэксперт ЦРБ г. Кашина Тверской области Емельянов В.Г. обязан был выполнить исследование шейного отдела позвоночника (но почему-то не выполнил), и, во-вторых, что он фальсифицировал доказательства по уголовному делу (в части указания размеров и локализации телесного повреждения) об особо тяжком преступлении - убийстве. И это при том, что тот же самый судмедэксперт Емельянов В.Г. не указал в результатах наружного исследования на тот факт, что одежда моей жены была окровавлена, а после эту одежду и уничтожил.
Но, дорогой мой читатель, это еще цветочки! Подожди - будут и ягодки.
А пока я напомню слова этого "эксперта" – Емельянова В.Г., сказанные им на слушании 14-26 мая 1997 года: "Смерть Гурской просто совпала с ударом Малькова. Гурская умерла от испуга".

 Вперед